Хоралы Сизера - очень сложные, наполненные, я бы даже сказал - переполненные, перегруженные смыслами и символами, и оттого порой совершенно непонятные, и анализировать их, размышлять над ними - очень сложно. Но, в то же время, - не размышлять тоже нельзя. Потому что они такие удивительные, такие глубокие, что их нельзя просто слушать. Когда они перестают быть просто приятной ритмичной музыкой, когда в них начинаешь не просто вслушиваться, но и вчитываться, вдумываться, - открываешь для себя такие невероятные, яркие образы, что они вполне сравнимы оказываются по своей сложности и мистической нереальности с образами самого сериала. Да что там, к чему их расхваливать, ведь они куда лучше говорят сами за себя.

Давайте лучше вместе почитаем, порассуждаем, порадуемся. Мне всегда очень претило, когда мысль того или иного критика уводит нас в сторону сакраментального «что этим хотел сказать автор». Что хотел сказать автор, только сам автор, наверное, и может сказать, а возможно и он уже позабыл. Поэтому в этом направлении, как мне кажется, двигаться совершенно бесполезно. Я буду говорить о том, что услышал слушатель - то есть я, о своих ассоциацияих и впечатлениях.

Итак, When Where Who Which,

хорал эпизода первого. "Когда, Где, Что, Который" - это его начало, резкое, грохочущее, как камнепад, немного нескладное, немного невпопад, обрушивается на нас, как только Утена впервые поднимается на Арену. Мне кажется, этот хорал - это именно хорал Утены, отражающий то, что происходит с ней в первом эпизоде. Ведь этот эпизод переворачивает её жизнь, да и весь мир вокруг неё с ног на голову, срываются с цепей давно дремавшие силы, начинает свершаться Революция, - поэтому и хорал начинается так кричаще-резко, немого протестующе, немного встревожено, почти испугано, и в то же время яростно.

Время теряет свой смысл, потому что в Академии нет времени - и вопрос "когда?" теряется в окружающем хаосе, так же и "где?" - теряет свой смысл вне пространства, так как Арена Дуэлей и вне его тоже, да и сами дуэлянты на Арене чувствуют себя совершенно по-новому, совсем другими, изменившимися людьми, отсюда и оставшиеся вопросы - "кто?", "который?" - последний, кроме того, можно трактовать как "который из дуэлянтов одержит победу на этот раз?"

Flow of blood from the cage of my memory, In the cradle of a thousand years of bliss.

"поток крови из клетки моей памяти, в начале тысячелетнего блаженства", - я думаю, образ потока крови здесь использован так, как мы обычно говорим о том, что кровь стынет или, наоборот кипит, бурлит у нас в жилах. Кстати, весь хорал строится на противопоставлениях, поэтому образ стынущей и кипящей крови действительно очень ему созвучен. Эта строка - о Начале, о рождении. И в основе этого начала - воспоминания о прошлом, воспоминания, которые держались в клетке, в темнице, были заперты под замком и вот теперь вырвались наружу. Возможно, это детские воспоминания Утены, которые она хранила где-то глубоко внутри, как святыню, боясь все же по-настоящему к ним прикоснуться, возродить их - и вот, в разгаре боя кровь, кипящая у неё в жилах, ломает двери памяти, выпускает наружу прошлое. Возможно, нечто подобное происходит и в Анси. Утена пробуждает Диоса в самой себе, Анси, увидев в ней его образ, также оказывается ввергнута в глубины свой памяти, которую она так старалась запечатать. Что здесь имеется в виду под блаженством, сказать трудно, - возможно, это иллюзорное блаженство, в котором жили до сего момента Акио и Анси (и началом которого послужили воспоминания, грозящие вырваться на свободу у Анси), возможно, это грядущее блаженство - для тех, кто покинет Академию, вырвется из клетки, разобьет скорлупу мира.

And I, an actor cast eternally as the Sphinx in the desert winter, Phinx.

"И я, актер вечно играющий Сфинкса в пустынной зиме"... еще один очень важный образ этого текста - образ актера. Я уже говорил о том, что персонаж, оказавшийся на Арене, часто перестает понимать, кто же он на самом деле. Потому что все роли, маски, лица, - все это должно с него быть сброшено, исчезнуть, отвалиться, как шелуха, безжалостно обнажив его истинное "я". Но пока это "я" куда-то совершенно потеряно, исчезло, и в ответ на вопрос "кто ты?", поставленный в начале хорала, лирический герой раз за разом отвечает лишь "я - актер".

Кто же этот Сфинкс, вечный сторож (а образ сфинкса - это именно образ сторожа), сторож бесстрастный, неподвижный, холодный и пустой (недаром он - посреди снега и посреди зимы)? Думаю, это сторож, охраняющий ту самую клетку памяти, которую, словно плотину, сломал тот самый кипящий поток крови. Скорее всего, это Невеста-Роза, для которой, как известно, её воспоминания - это то самое прошлое от которого она безуспешно пыталась отгородиться прутьями клетки, а пустыня и холод - её кажущееся бесстрастие, с помощью которого она столь безуспешно пыталась спастись от страданий.

Now you know the sadness of the stillborn flesh.

"Не ты знаешь горя мертворожденной плоти", слышим мы дальше. Что это за горе, что это за страдания, что это за боль? Что за мертворожденная плоть - возможно, того самого цыпленка, который так и не смог разбить скорлупу мира и оттого умер, так и не родившись - ведь это основной образ сериала, неудивительно, если мы увидим его и здесь. А вот о страданиях говорить пока рано, мы еще вернемся к ним ближе к концу сериала, к последним, заключительным образам:


And I, a holy actor, cast eternally as a dark shining Margineaux, cast into Hell.
"И я, святой актер, вечно играющий темного сияющего Отступника, брошенного в Ад", опять же, более всего эти слова подходят к судьбе Невесты-Розы, они служат прекрасной иллюстрацией для изображенной выше людьми проклятой ведьмы, хотя они также подходят и к Акио-Люциферу, который также, будучи низвержен во тьму, продолжает играть святость и окружать себя фальшивым, ложным сиянием. В этом случае можно сказать, что Анси и Акио, брат и сестра, невероятнейшая пара - оба актеры, она - изображающего безмолвного и бездушного сфинкса в пустыне отчаяния, он - падший ангел, низверженный из святости в ад, из света - во тьму.

И вот в их маленькой семье появляется Утена... как изменится их союз от появления этого непонятного чужака?

Glow! Burn! Cool down, and sing! Born in this world, born in an instant, born all over again.
Сияй! Гори! Остынь и пой! Рожденный в этом мире, рожденный в единый миг, вечно рождающийся!", - полагаю, последние слова относятся прежде всего к Утене. Это своего рода напутствие, даже что-то вроде боевого клича, лозунга, девиза. Хор благословляет Утену на её первую дуэль, на начало её сложного пути, на её будущий невероятный подвиг. Эти слова - снова игра на противоречиях, рядом стоит "зажгись" и "остынь", хор призывает одновременно стать пламенем и льдом, огнем и холодом... но ведь и огонь, и холод обжигают - не в этом ли дело? Главное здесь - эта песня, песня, славящая боевой дух Утены, её сияние, её торжество, её грядущую победу. Ведь мы же знаем - она обязательно победит.

"поток крови из клетки моей памяти, в начале тысячелетнего блаженства", -
"И я, актер вечно играющий Сфинкса в пустынной зиме"...

В оригинале там:

kioku no ori no chi no nagare
sennen shifuku no yurikago no
watashi wa haiyuu tatoete eikyuu
sabaku no fuyu no Sphinx
Phinx

То есть, во-первых, не "в начале". "Юрикаго" -- это строго "колыбель", но в японском это не только начало: это слово, ЕМНИМС, имеет ещё и сильную коннотацию "убежище, место покоя". То есть его следует рассматривать, скорее, как метафору Эдема. Отсюда и то самое блаженство. Во-вторых, в английском переводе (с которого делался русский)серьёзно изменена грамматика: yurikago no watashi, то есть "я из колыбели" превратилось, собственно, в два разных предложения. А это сильно меняет смысл. В третьих -- "watashi wa haiyuu tatoete eikyuu" -- это просто "я -- актёр, подобный вечности", "приравненный вечности": глагол "татоэру", "сравнивать", поставлен там в форму причастия. А Сфинкс (как следует из японской грамматики) -- это либо сам герой песни, то есть Утэна, либо кто-то другой, кому она противопоставляется. То есть, скорее всего, действительно Анфи.

"Не ты знаешь горя мертворожденной плоти",

Ну, тут просто ошибка. На самом деле этот куплет звучит так:
tanjou wo shibou no nikutai no
kanashiki kaze wo kimi shiru ya
"теперь ты чувствуешь грустные ветры тел, мёртвых с самого рождения". Лично я здесь вижу чисто христианскую аллюзию -- люди, родившиеся на Земле, лишены связи с Богом, а потому с самого рождения подвластны смерти, то есть, в сущности, даже не смертны, а просто мертвы.

"И я, святой актер, вечно играющий темного сияющего Отступника, брошенного в Ад"
seinaru haiyuu tatoete eikyuu
naraku e ochita aninkou MARUJINO-

Никакого "И я" там, в общем, нет, но в японском языке эллипсис крайне распространён, так что поверим. ;) Но утверждения, что "актёр" играет героя последней строки -- нет тоже. Просто параллельные описания "святого актёра, подобного вечности" и сброшенного в Ад, "тьмою сияющего отступника". Как "анинко:" там читаются иероглифы, обычно читающиеся как "кураями хикари", "тёмный свет". Надеюсь, никому не надо напоминать, какие ассоциации это сразу вызывает? ;)

опять же, более всего эти слова подходят к судьбе Невесты-Розы, они служат прекрасной иллюстрацией для изображенной выше людьми проклятой ведьмы, хотя они также подходят и к Акио-Люциферу, который также, будучи низвержен во тьму, продолжает играть святость и окружать себя фальшивым, ложным сиянием. В этом случае можно сказать, что Анси и Акио, брат и сестра, невероятнейшая пара - оба актеры, она - изображающего безмолвного и бездушного сфинкса в пустыне отчаяния, он - падший ангел, низверженный из святости в ад, из света - во тьму

Вот, аналогия с Люцифером проведена правильно. Но кто, чёрт возьми, сказал, что во всей песне речь идёт об Акио?!! Хоралы не зря именные, они всегда посвящены ровно одному персонажу! Этот -- про Утэну. Которая, как раз, как чёткая и строгая метафора Христа, противопоставляется персонажам из вторых частей куплета. (то есть, мы можем заключить, что в первом куплете речь действительно об Анфи) И Акио, кстати, никакой святости не играет -- он вполне классический Люцифер, который, на самом деле вовсе не выглядит как краснокожий рогатый демон. ;) Даже наоборот, он прелестен.

Сияй! Гори! Остынь и пой! Рожденный в этом мире, рожденный в единый миг, вечно рождающийся!", - полагаю, последние слова относятся прежде всего к Утене. Это своего рода напутствие, даже что-то вроде боевого клича, лозунга, девиза.

Правда-правда! "знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч!" (Откр.3,15)

Главное здесь - эта песня, песня, славящая боевой дух Утены, её сияние, её торжество, её грядущую победу.
Ведь мы же знаем - она обязательно победит.

И это правда: "Его же царствию не будет конца."